Непобедим, поскольку не играет.
читать дальше
Ривердейл-старший с проворством гарпии взлетел на седло своей лошади, присев
враскорячку и нелепо расставив руки. Лопатки графа вздыбились, оттопырив ткань
камзола; по телу прошла череда судорог, и Ле Бреттэн упал в дорожную пыль, мягко
приземлившись на четвереньки. Он касался земли коленями и локтями; пальцы левой
руки сжаты в белый от усилия кулак, лишь мизинец торчит острым сучком. Нелепый
мизинец почему-то ужаснул барона больше всего. У Конрада перехватило дыхание,
ему было мерзко даже смотреть, как граф стремглав несется по склону холма. Вряд
ли кто-то из лжеквесторов сумел бы догнать неуклюжего старичка верхом: самый
резвый скакун пасовал перед Ривердейлом.
Но отнюдь не фантастическая быстрота, с которой двигался граф, вызывала в
желудке спазмы и заставляла глаза слезиться, лишь бы не видеть творящегося
непотребства. Что-то разладилось в теле Ле Бреттэна. Искажение на бегу искало
удобоваримую форму, с неумолимостью рока приближаясь к перекрестку. Его
сиятельство бежал на двух, на трех, на четырех конечностях; несся прыжками над
землей, высоко взлетал в воздух, двигался боком, по-крабьи, оставляя за собой
густой шлейф пыли. Он горбился сильнее, чем Рене, потом вдруг вытягивался в
струну, скособочась, исполнял головокружительные кувырки...
Глаза отказывались видеть подобное.
Барон не знал, каким чудом заставляет себя смотреть.
читать дальше
Ривердейл-старший с проворством гарпии взлетел на седло своей лошади, присев
враскорячку и нелепо расставив руки. Лопатки графа вздыбились, оттопырив ткань
камзола; по телу прошла череда судорог, и Ле Бреттэн упал в дорожную пыль, мягко
приземлившись на четвереньки. Он касался земли коленями и локтями; пальцы левой
руки сжаты в белый от усилия кулак, лишь мизинец торчит острым сучком. Нелепый
мизинец почему-то ужаснул барона больше всего. У Конрада перехватило дыхание,
ему было мерзко даже смотреть, как граф стремглав несется по склону холма. Вряд
ли кто-то из лжеквесторов сумел бы догнать неуклюжего старичка верхом: самый
резвый скакун пасовал перед Ривердейлом.
Но отнюдь не фантастическая быстрота, с которой двигался граф, вызывала в
желудке спазмы и заставляла глаза слезиться, лишь бы не видеть творящегося
непотребства. Что-то разладилось в теле Ле Бреттэна. Искажение на бегу искало
удобоваримую форму, с неумолимостью рока приближаясь к перекрестку. Его
сиятельство бежал на двух, на трех, на четырех конечностях; несся прыжками над
землей, высоко взлетал в воздух, двигался боком, по-крабьи, оставляя за собой
густой шлейф пыли. Он горбился сильнее, чем Рене, потом вдруг вытягивался в
струну, скособочась, исполнял головокружительные кувырки...
Глаза отказывались видеть подобное.
Барон не знал, каким чудом заставляет себя смотреть.
читать дальше
Я вот думаю, они, наверное, единственные к чьим словам даже свои впечатления добавлять не хочется.